Тела давно минувших дней: экс-мэр Саратова Юрий Аксененко

В своих воспоминаниях о политических персоналиях Саратовской губернии прошедших лет в рубрике «Тела давно минувших дней» я не написал, пожалуй, об одном только персонаже – бывшем саратовском мэре Юрии Аксёненко. Но если кто-то сегодня еще помнит первый номер газеты «Саратовский расклад», то именно в нем была предугадана политическая судьба этого человека. Думаю, сегодня настала пора восполнить пробел и рассказать об экс-мэре то, что сохранилось в памяти…

Мэр Юрий Аксененко с будущим спикером ГД РФ

Бедный мэр – детишкам пример

Несколько лет назад Юрия Николаевича Аксёненко держали в тюрьме и считали богачом, что, в общем-то, соответствовало действительности. Но ведь и он был когда-то не слишком зажиточным человеком – это я могу засвидетельствовать лично. Как-то в середине девяностых ездили мы к нему на малую родину – в село Духовницкое. Пообедали в избе родителей. Стол не изобиловал деликатесами, зато ломился от добротной крестьянской еды. Юрий Николаевич сидел во главе стола, на правах хозяина подливал нам водочки, а сам налегал на солёные бочковые огурцы, разваренную картошку и куриные яйца, сваренные вкрутую. Ни дать ни взять, настоящий мужик от сохи! А ведь тогда он уже был мэром Саратова. В те годы власть ещё не развратила нашего героя. Ему были не чужды скромность, такт и деликатность при общении с людьми, не было чуждо и такое качество, как порядочность. Если он и краснел в то время, то не как герой Ильфа и Петрова «голубой воришка» Альхен. Однажды мне довелось побывать в квартире его младшей дочери на 3-й Дачной Саратова. Помнится, она нянчила тогда своего малыша. Поразила чрезвычайно скромная обстановка квартиры, но ещё больше я удивился, когда в холодильнике не нашлось смеси для очередного кормления ребёнка: у дочки мэра не хватило денег, чтобы вовремя её купить! Папа проблему, конечно же, уладил, но впечатления от этого визита сохранились надолго… В годы первоначального накопления своих капиталов Юрий Аксёненко несомненно жил лучше рядовых горожан, но до олигархов ему было ещё далеко. Потому, наверное, находилось немного времени на решение насущных проблем города Саратова, который к этому моменту он уже претенциозно называл «мой»…

Какие у вас проблемы, Марьиванна?

Если сравнивать Юрия Николаевича Аксёненко с его предшественниками Юрием Китовым и Александром Маликовым, которых я тоже довольно-таки хорошо знал, то сравнение будет явно не в пользу первого: Юрий Николаевич в первые годы своего воцарения на олимпе городской власти был достаточно робким и стеснительным человеком. Он вышел родом из села, как и Дмитрий Аяцков, но в отличие от экс-губернатора адаптировался к публичности гораздо позже. В 1996 году, после триумфа Дмитрия Федоровича на губернаторских выборах, в котором мало кто тогда сомневался, учитывая, что ДФА тогда «крышевал» сам ЕБН, настала пора выборов саратовского мэра. «Мэр» – слово поганенькое, иностранное, однако претендентов на эту должность было пруд пруди.

Мне, в то время главному редактору «Зари молодежи», сделали предложение возглавить пиар-кампанию Аксёненко на время выборов. Шансы у него были стопроцентные: Аяцков, через пару недель после своего мартовского назначения Ельциным, заменил своего недавнего шефа по мэрии Маликова, сделав выбор в пользу Юрия Аксёненко, своего родственника и коллеги по птицепрому. Осталось подтвердить это назначение такой небольшой формальностью, как выборы… Понятно, что в такой ситуации всё решал именно административный ресурс, коего у действующего мэра было предостаточно.

Выборный штаб Юрия Николаевича возглавил небезызвестный многим чиновник Константин Бандорин. В паре вместе со мной работал тогда психолог и политтехнолог Алексей Шминке. Ему было доверено формировать образ Аксененко как политика. Мы быстро заметили, что будущий мэр очень боится общаться со своими непосредственными избирателями. Особенно если в толпе находились неформальные лидеры, а в этой роли выступали, как правило, женщины, которые, что называется, «брали горлом». Юрий Аксёненко с таких встреч обычно быстренько ретировался и потом долго приходил в себя в своем кабинете на Первомайской. Рецепт от этой «болезни» Юрию Николаевичу мы придумали такой: находите в толпе самого горлопанистого лидера, подходите к нему вплотную, по возможности берёте за верхнюю пуговичку его одежды (так доверительнее) и проникновенным голосом спрашиваете: как вас зовут? Простой человек, как правило, теряется от такого неожиданного хода (ах, сам мэр подошёл и спросил!) и называет своё имя. Толпа умолкает, а кандидат становится на всё оставшееся время центром внимания: «какие у вас проблемы, Марьиванна?» (если женщина), «какие проблемы, Иванваныч?» (если мужчина). Потенциальные избиратели молчат, лидер сбивчиво повествует о своих личных проблемах (и с этого момента перестаёт быть лидером толпы), а кандидат в мэры щёлкает пальцами: «Помощник, запишите, решите и мне доложите!». Дальнейшее решение проблем жалобщика при желании можно и «похерить», что добрый мэр-провинциал Юрий Николаевич впоследствии обычно и делал, однако эффект воздействия на потенциальных избирателей был стопроцентным. Поговаривают, он пользовался этим психологическим приёмом в течение всей своей политической карьеры. Однако после своего избрания мэром Аксёненко не успел преодолеть многие свои комплексы, и в том числе – общение с прессой без бумажки с заранее заготовленным текстом. Новоизбранный мэр был весьма косноязычен, а перед выходом на пресс-конференции к саратовским журналистам его вообще трясло от страха. Бумагу с заранее заготовленной речью мне приходилось прятать подальше, но Юрий Николаевич проявлял чудеса ясновидения, и заготовленная на бумажке речь вдруг вновь извлекалась его дрожащей рукой из кармана брюк в самом начале каждой пресс-конференции. Прямо не мэр, а Копперфилд был какой-то!

Не расстанусь с комсомолом!..

Главный слоган выборной кампании Юрия Аксёненко был таков: «Это – мой город!». Имелся в виду, естественно, Саратов. Если бы он предпочёл тогда в этом лозунге заменить слово «мой» на слово «наш», то уверен, не сидеть бы ему сегодня в тюрьме. Однако всё шло по сценарию, написанному кем-то свыше… В соответствии с требованиями того времени в Саратовском театре оперы и балета состоялась торжественная инаугурация мэра. На самой её заключительной части Юрий Николаевич отсутствовал, а зря, поскольку его ближайшие подчинённые, выпив лишнего, провозглашали тосты за политическое будущее совершенно иного человека, состоявшего тогда в его замах, и называли того человека «истинным мэром». Ну а нас, всех членов предвыборного штаба, повезли отмечать успех на выборах Юрия Николаевича в небольшой особняк на берегу Волги где-то в окрестностях Маркса. Помню, стояли жуткие морозы… В холле особняка горел камин, но всё равно было холодно. Стол был длинный, я сидел за ним рядом с Аксёненко и его любимой секретаршей Инной. Тогда только что избранный мэр Саратова, скорее всего, понятия не имел, что когда-то разведётся со своей родственницей Аяцкова и по совместительству – первой женой, поэтому жил себе спокойно, в соответствии со своими инстинктами и желаниями…
Чиновники из свиты мэра опьянели быстро. Захотелось петь. Костя Бандорин (ныне – топ-менеджер в одной из стран СНГ) быстро отреагировал – даром, что ли, предвыборный штаб возглавлял! Построил чиновников по одну сторону стола в шеренгу, затянул песню и начал дирижировать этим импровизированным нестройным хором: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!». Получилось так, что этому дружному хору бывших комсомольских работников я противопоставил себя, поскольку эту архаичную, на мой взгляд, песню петь не стал, молча сидел по другую сторону стола. В результате из многочисленных участников праздничного банкета не пели только я, Аксёненко и его секретарша Инна. Зато компенсировали это тем, что выпили «на троих»… Гуляли долго, затем фотографировались на память с Юрием Николаевичем, благо личный фотограф мэра Боря Игудин был всегда рядом. Ну а победная «раздача слонов» началась чуть позже – в январе. Мне было предложено возглавить газету администрации Саратова «Саратовская мэрия», из которой после моего увольнения произросла нынешняя «Саратовская панорама». Вот тогда-то и появился неожиданно на горизонте тот, которого впоследствии многие журналисты и политтехнологи назвали «великим и ужасным» – Геннадий Геймор. Влияние его на мэра в то время можно было сравнить разве что с влиянием Распутина на царскую семью.

Геймор на вашу голову!

Геннадий Викторович имел талант появляться вовремя там, где праздновали победу. В Саратове он возник уже после инаугурации мэра. Поговаривают, что Юрий Николаевич познакомился с ним когда-то в Ульяновске, а после победы на выборах пригласил к себе возглавить пресс-службу. В первые месяцы своей работы в саратовской городской администрации Геймор присматривался к людям, не проявлял особой активности, а потому был почти незаметен. Его натуру я в полной степени оценил после того, как Аксёненко назначил Геннадия Геймора в качестве ответственного за газету «Саратовская мэрия» от администрации, отведя ему роль «смотрящего». Не прошло и месяца, как Геннадий Викторович «попросил» устроить на работу своего шурина, молодого и амбициозного парня по имени Дима. В журналистике Дима не разбирался, зато преуспел в интригах. Геймор познакомил его с мэром, а впоследствии начал активно лоббировать своего шурина на мою должность. Обстановка в редакционном коллективе накалялась, в результате я пошёл к Аксёненко объясниться и окончательно определить «кто начальник, а кто - дурак», и тут вдруг выяснилось, что мэр вообще «не был в теме». Ретивого «смотрящего» остановили, и семейный заговор распался. Через какое-то время Дима уволился, но Геймор-то оставался при газете! Властью своей он распоряжался, например, так: приезжал в редакционную бухгалтерию и заявлял: «Мне нужно пять тысяч рублей… Откуда возьмёте? Не моё дело. Вам администрация деньги переводит? Переводит… А я это лоббирую. Кстати, завтра мне понадобится ещё «пятёрка»… Не дать денег было нельзя, хотя реально ничего Геймор не лоббировал и ничем нам не помогал, поэтому выкручивались, как могли. Чуть позже Геннадий Викторович, аппетиты которого неимоверно росли, придумал новую схему пополнения через нашу газету своих карманов. Тогда в Саратове были в ходу казначейские налоговые освобождения – КНО, которыми зачастую подменяли дефицитную денежную массу. Геймор, пользуясь своим административным ресурсом, расплачивался от саратовской администрации КНО с магазинами, которые могли поставить какой-либо товар: холодильники, телевизоры, стиральные машины… Товар этот увозился им в неизвестном направлении, а договоры с магазинами проводились через бухгалтерию нашей газеты по его личному распоряжению. Причём практически всегда Геннадий Викторович намекал, что действует именно так потому, что за его спиной стоит Юрий Аксёненко, который, дескать, в курсе всего. Ну а позднее почти всегда выяснялось, что мэр не только не в курсе «художеств» своего подчинённого, но и крайне недоволен им в принципе. Впрочем, это могла быть игра, рассчитанная на окружение. Ведь позднее «отмазаться» от уголовного преследования за свои нечистоплотные делишки Геймор мог лишь с помощью кого-то из сильных мира (мэра?) сего…
Однажды к нам в редакцию прибежал какой-то владелец заправочной станции и, растопырив пальцы, начал орать, брызгая слюной: «Как вы посмели о злоупотреблениях на нашей заправке написать?! Вы же – газета администрации!!! А знаете, что за нашей заправкой стоят Аксёненко с Геймором?! Мы всех здесь позакрываем и поубиваем!!!»
Я выслушал молча весь этот ор, пообещал разобраться в ситуации и сурово наказать виновных. Наказывать, скорее всего, нужно было самого себя, поскольку именно я и дал команду поставить злополучную заметку на первой полосе нашего издания. Набрал по телефону Геймора: «Гена, а ты, оказывается, подпольный бензиновый олигарх на пару с Юрием Николаевичем… Вся наша редакция об этом слышала. Наказывай нас за то, что вторглись в ваш бизнес…» – «Как?! Что?! Какой бизнес?!!! Это кто там на вас «наехал»?!
Распальцованного горемыку с автозаправки никто никогда более не видел.
Впоследствии Аксёненко всё-таки расстался с Геймором, но всегда оставлял его в поле зрения, предоставив должность в администрации Волжского района. Где Геннадий Викторович сегодня? Поговаривают, что вновь набирает политический вес до уровня «великого и ужасного» в рядах чиновников, но не в нашем, а в южном регионе на берегу Черного моря. Поговаривают, и земельки там отхватил в результате рейдерского захвата.

Юрий Аксененко в редакции газеты Саратовская мэрия 1998 год

Учение по Аксененко…

«Кто умеет делать – делает, кто не умеет делать – учит, как надо делать, кто не умеет ни того ни другого – учит, как надо учить», – говаривал Козьма Прутков.
Могу с уверенностью сказать, что власть портила и развращала Юрия Аксёненко у меня на глазах. Он научился предавать и разменивать как мелкую монету преданных ему когда-то людей. Развёлся с женой, рассорился в пух и прах с Аяцковым, начал постоянно курсировать в столицу (думается, не с пустыми руками) заручаться поддержкой извне.

С подчинёнными начал общаться высокомерно, периодически проводя кадровые чистки в соответствии с древнеримским принципом «разделяй и властвуй». На третий год моего редакторства подоспела и моя очередь. Власть в лице мэра наконец-то поняла, что за её деньги в газете администрации печатается что-то не то. И это «не то» – о власти. На меня начали писать доносы мэру, газету предлагали срочно реформировать вплоть до смены названия. Финансирование фактически прекратилось. А потом меня пригласил к себе в кабинет на аудиенцию Юрий Аксёненко. Говорит: «Пиши заявление «по собственному», а то уберём тебя другими способами». Я в первый раз отказался, и с этого момента началось противостояние.

Мне сказали даже, что за меня от имени Аяцкова вступался тогдашний секретарь местного Совбеза Мирошин, пообещав «оторвать Аксёненко яйца, если он Спирягина тронет…». Ситуация явно выходила из-под контроля. Юрий Николаевич в качестве отступного начал предлагать мне должность в администрации. «Пойдёшь руководителем комитета по социальной сфере на место уходящего в правительство Завалёва», – заявил он. «Когда политическая ситуация поменяется, вполне возможно, что ты вернёшься вновь в газету»… – «Как вы считаете, скольких дней мне хватит, чтобы развалить социальную сферу города?» – вежливо поинтересовался я у мэра. «Почему ты ставишь вопрос именно так?», – удивился Аксёненко. «Да потому, что ничего не смыслю в чиновничьей работе!». «А что, обязательно в этом разбираться? – ещё больше удивился Аксёненко. – У тебя же будут грамотные заместители». «В отличие от вас, думаю, что обязательно, иначе когда-нибудь точно посадят» – ответил я и написал заявление на увольнение из редакторов «Саратовской мэрии». Подробнее писать о том, как именно обманул меня и предал саратовский мэр, я не буду. Отмечу лишь, что последующие после увольнения месяцы были для меня весьма трудными. Более с Юрием Аксёненко мы не пересекались. Зато года через три я поинтересовался у Геймора: «А что было бы, если бы я не подписал тогда заявление на увольнение?». «В лучшем случае – патроны или наркотики в кабинете, в худшем – сам понимаешь», – хладнокровно ответил тот.

Послесловие: в клеточку

Спустя годы Юрий Аксёненко оказался по другую сторону жизни. Волею судьбы весной 2008 года я сидел с ним в знаменитом «Третьяке» – третьем корпусе СИЗО. Бывший мэр – на первом этаже, я – на третьем. Мы даже пересеклись однажды в тюремном коридоре, однако Юрий Николаевич меня видеть не мог, поскольку стоял лицом к стене. Говорят, пребывание в тюремной камере его сильно изменило. Я просил администрацию СИЗО организовать мне с Аксёненко хотя бы краткосрочную встречу либо в его камере, либо на нейтральной территории. Мне вежливо отказали, сославшись на тайну следствия… Затем экс-мэр Саратова отсидел 4 года в колонии строгого режима, куда я также просился к нему на интервью, но мне отказали тюремные власти. Ныне Юрий Аксененко давно уже на свободе, и тихо проживает в своем имении под Саратовом, не вмешиваясь в политику и не давая никаких интервью.
Какой будет дальнейшая судьба этого человека, когда-то имевшего неограниченную власть, большие деньги и враз всё потерявшего, мне не ведомо. Знаю лишь одно: всё в жизни когда-то возвращается. И за всё когда-нибудь приходится платить. За алчность и за глупость, за высокомерие и заносчивость, за коварство и предательство… Понял ли это Юрий Николаевич Аксёненко в тюремной камере СИЗО? Если да, то впереди его ещё ждут счастливые дни.

P.S.